Гелиос 58. Том 3. Комиссар Поляков - Сергей Сигрин
– Не могу ничего предложить, кроме воды, – он взял один из бокалов и, наполнив его из-под крана, протянул комиссару.
– Тебя не удивляет моё присутствие? – оценил спокойствие бармена комиссар Поляков.
– До тебя были и после тебя будут, – бармен смотрел на него своими слегка выпученными оранжевыми глазами, немного склонив голову набок.
– Поэтому – вода? – Поляков отпил и почувствовал идущий от содержимого бокала лёгкий запах серы и кислый привкус на губах.
– Прости, – ухмыльнулся бармен, – мне проблемы не нужны.
«Странно, неужели все бармены такие, – подумал комиссар. – Кого-то он мне напоминает…»
«Он, кстати, уже знает о происшествии на улице, – прошептал Теф, – но доносить не собирается.»
«Спасибо ему и на этом, – подумал комиссар. – Не знал, что ты можешь читать их мысли.»
«Он так громко думает, глядя на тебя, – захихикал Теф, – что тут даже самый псиглухой услышит…»
«Попросил бы,» – обрёк в грозный вид свою мысль комиссар и Теф притих.
– Вижу ты на девчонок пришёл посмотреть, – проявил прозорливость бармен.
– Хотел с ними поближе познакомиться, – не соврал комиссар, – но после выступления.
Бармен понимающе кивнул, скривился в улыбке, обнажив свои кривые клыки, и вернулся к протиранию стаканов. Комиссар молча пил воду, ожидая, когда уже закончится звуковая какофония, так неприятно давящая на его уши и сознание. Песни следовали одна за другой, репертуар группы казался бесконечным и однообразным, но он понемногу стал замечать, что солистка всё чаще кидает взгляды в его сторону. И, проснувшееся вдруг, профессиональное чутьё подсказало ему, что сейчас что-то произойдёт.
– Последняя песня и наш специальный гость! – солистка смотрела в сторону комиссара и показывала на него рукой.
Все зрители в зале как по команде повернулись и посмотрели на Полякова.
– Ты же не хочешь их расстроить, – криво усмехнулся бармен и его улыбка очень не понравилась комиссару.
Так же, как и не понравились ему эти взгляды сотен оранжевых глаз, внимательно следивших за каждым его движением, и он был готов поклясться, что разгорячённая толпа разорвёт его на мелкие кусочки, если он откажется.
Он взобрался на сцену и встал рядом с солисткой. Она посмотрела на него своими оранжевыми с вертикальными зрачками глазами и прошептала:
– Подпевай, – и проорала в сторону зала. – Мерзкий гелан споёт вместе с нами!
Толпа заревела, а барабанщица с гитаристками взяли первые ноты новой песни. Песня была составлена из такого же, как и во всех предыдущих случаях набора слов на местном наречии. Комиссар пробовал вставить хоть какое-нибудь слово в небольшие паузы, но солистка начинала рычать и шипеть свой текст дальше и ему оставалось только ждать. И когда вдруг солистка умолкла и неожиданно передала ему микрофон, а барабанщица, стала выбивать бешеный ритм своими чёрными палочками, подав этим сигнал двум виолончелисткам извлечь из своих инструментов какие-то чудовищно скрипучие и тягучие ноты, то единственным словом, что всплыло в его сознании, и которое он что было силы прокричал в зал, было:
– Тухес!!!
Зал взревел. Барабанщица со всей силы несколько раз ударила по тарелкам, словно собиралась разбить металл вдребезги, а виолончелистки резко оборвали скрипучий тянущийся звук агонии порядком измученных инструментов. Солистка выхватила микрофон из рук комиссара и мягко толкнула его в спину. Руки местных любителей музыки подхватили упавшего в зал Полякова и стали передавать друг другу, перемещая от сцены к дальней стене и иногда, как будто бы случайно, шаря по карманам его костюма. Комиссар смотрел на потолок и думал лишь о том, чтобы его не уронили на пол и не разорвали в эндорфиновом угаре на мелкие кусочки. К счастью, в конце зала зрители плавно опустили его на пол и, сразу же забыв о нём, стали толкаясь пробиваться к сцене, чтобы схватить кусочек виолончели или барабанов, которые участницы группы крушили на глазах толпы, кидая их обломки прямо в зал.
«Скажи спасибо девчонкам, – прошептал Теф. – Они спасли тебя от разделывания на сувениры.»
«Тебя, похоже, это обеспокоило», – скривился комиссар.
«Конечно, у меня же ножек-ручек нет, чтобы я мог до дому добраться, – плаксиво заголосил Теф. – Как я до дома доберусь?..»
«Теф, умолкни! – рявкнул комиссар. – Зрители уже заняли бармена делом, а солистка машет мне рукой.»
«Давай ковбой – не подведи!» – Теф мысленно пожал ему руку и похлопал по плечу.
Комиссар удивлённо глянул на свою ладонь и пошёл в сторону машущей ему солистки группы.
Она провела Полякова за сцену и пригласила следовать за ней по узкому коридору. Стены его были разрисованы широкими красными и чёрными полосами прямо поверх старой серо-зелёной отделки, что проглядывала сквозь неровно положенные слои уже растрескавшейся краски. Украшением служили многочисленные прямоугольные куски тонкой кожи с неровными краями, закреплённые на стенах с помощью смолы. На них на фоне мрачных пейзажей или огня были изображены кривляющиеся и корчащие жуткие гримасы местные жители в неизменно чёрных одеждах и с музыкальными инструментами в руках. Надписи были соответствующие: «Убийцы мразей», «Хищные челюсти», «Твари могил», «Злые клыки»… Участница группы, не обращая никакого внимания на отвратительно изготовленные плакаты, подошла к узкой металлической лестнице и повела комиссара на второй этаж.
Комната, в которой они очутились, была пустой и полутёмной, лишь посередине стояла одна металлическая кровать с грязным на вид матрасом, укрытым красным покрывалом, и изготовленные из тёмного камня и металла стол с двумя стульями. Мозаичные окна были занавешены тяжёлыми красными шторами, а источниками света служили тусклые лампы в кованых металлических абажурах на стенах. Солистка указала комиссару на кровать и, не дожидаясь, первая уселась на неё. Виолончелистки заняли стулья, а барабанщица села прямо на стол. Солистка группы вперила в него свои оранжевые глаза и стала ждать. Комиссар со спокойным выражением посмотрел на неё – всё совпадало с описанием, которое дал ему Димко – смуглая кожа, чёрные волосы, красивое миловидное личико и оранжевые глаза, но одета она была сейчас в рваную чёрную кожаную блузку с множеством заклёпок, короткую чёрную кожаную юбку, а на ногах были длинные чёрные сапоги, доходившие ей до середины бедра. Остальные участницы группы были одеты примерно также, с разницей лишь в длине юбок и количеством разрывов на блузках.
– Так и будешь молчать и меня разглядывать, – усмехнулась она, блеснув своими мелкими белоснежными зубами.
– В горле пересохло после выступления, – холодно посмотрел на неё комиссар, чем вызвал огонёк удивления в её глазах.
– Борга, – обратилась солистка к барабанщице, – будь так любезна, смотайся к «Жирдяю» и попроси у него пойла для гелана.
Барабанщица слезла со стола, скривила рот в подобии улыбки, обнажив небольшие клыки:
– Сама будешь с геланом развлекаться, а о подругах подумала?
Солистка коротко на неё рыкнула и та демонстративно прошла на выход мимо комиссара, едва не задевая того виляющими бёдрами и бросая зазывающие взгляды.
– Куда этой псице до меня, – улыбнулась солистка. – Я – Эллия!
– Комиссар Поляков, – усмехнулся комиссар. – А эти?
– Моя сестра – Веллия и рядом с ней – Мора, – Эллия показала на них своей рукой с длинными чёрными блестящими ногтями.
В комнату вернулась Борга, держа в руках пять бокалов с напитками. В четырёх бокалах плескалась жидкость тёмно-фиолетового цвета, а в пятом – лимонного. Борга раздала своим подругам по бокалу, а последний поставила перед комиссаром, словно ненароком коснувшись его грудью и прошептав на ухо:
– «Жирдяю» понравилось твоё выступление и он приготовил для тебя нечто особенное. Но если ты хочешь что-то более острое, то я тебя жду…
– А ну, подруга, отвали от него! Сегодня он мой! – зашипела на неё Эллия и, хищно улыбнувшись, добавила. – Ну может, потом, тебе и Море что-то останется.
Борга улыбнулась ей в ответ и посмотрела на Мору. Та молча встала со стула и пошла вслед за Боргой на выход. Когда дверь за ними закрылась, Веллия подвинула тяжёлый каменный стол вплотную к двери так, чтобы её невозможно было открыть снаружи. После чего неспеша подошла, села на кровать рядом с Эллией и стала стягивать сапоги из выделанной кожи.
– Я так понимаю, выбора у меня нет? – усмехнулся комиссар, глядя на деловито снимающую блузку Веллию
– Гелане для
